— ...и пусть пламя горит в наших сердцах подобно подсолнуху! — Тайки лежа стукнул себя по груди и кивнул коротко-уверенно.
Секай перевернулся на другой бок, сдерживая то ли смех, то ли обреченный вздох. «Репетиции речей» Тайки проводил каждый вечер. В кровати. Говорил: я так меньше машу руками. Ага, зато серьезность в пижаме приумножалась до небес... Тайки еще мог ворочаться, измять все простыни, скомкать всё одеяло. Рождал словесный вдохновляющий поток буквально в муках. И неизменно спрашивал:
— Ну как?
Секай полуобернулся назад, оценил мордочку несчастного существа. И вот как смалодушничаешь? Тайки вил из него веревки.
— Ты перескакиваешь сразу через несколько сравнений. Понятно, что подсолнух — аллегория солнца, но брать и перечеркивать небесное светило мне кажется неправильным. И что значит «пламя горит»? Не то чтобы это сочетание не использовалось, но снова возвращаемся к солнцу...
Тайки выудил из-под матраса блокнотик, поминутно кивая и черкая.
— То есть лучше сказать: «и пусть пламя в ваших сердцах распустится подсолнухом, наполненным солнцем»?
— Вроде того.
— Отлично! Знаешь, ты недооцениваешь себя, — Тайки убрал блокнотик и подлез носом к самому лицу Секая. — У тебя получаются хорошо не одна, а две вещи — танцы и слушать меня.
Он улыбнулся шкодно-искренне, потянулся сладко.
— Ну, теперь спать. Спокойной ночи, Секай.
Спокойной ночи! Сердце Секая напоминало свободолюбивого мустанга, убегающего от ковбоя с лассо: тук-дум, тук-дум, дум-тук, дум-тук; только лассо всё равно его настигало. Стискивало душно.
Тайки свернулся уютным калачиком, сложив ладони у груди. Причмокнул. Довольный, успокоенный. А Секаю каково? Сторожащий у стенки плюшевый лев не забирал, как обычно, тревоги. Знобило. И пробирало жаром. И лежать было неудобно — мешались руки, ноги; одеяло наваливалось тяжестью, а без него трогал сквозняк.
Секай проворочался еще, встал тихонько — Тайки сопел, приоткрыв рот. Слишком невинно-уязвимый.
Любимое аниме — «Возвращение кота» — тоже не помогало. Будоражило сильнее. Напоминало многое и многих. Особенно тот кот, серенький, с разноцветными глазами... Плюнув, Секай стал отрабатывать хореографию. Музыка звучала в голове, за зажмуренными веками — «Фантастикс», и впереди клина — Тайки. Жутко серьезный и сосредоточенный, вкладывающий в танец «огонь сердца». Секай совершенно не выспался.
Кемарил на табуретке на кухне, сутулясь, баюкая чашку. Рис подгорел. И омлет пристал к сковородке.
— Это из-за меня?.. — Тайки тронул его волосы, прижался к спине. — Прости, пожалуйста. С меня вечером мясо. Мир?
И как на него, дурака такого беззаботного, злиться?